Чтение 2.0. Два миллиарда потомков Толстого
Книжный эксперт Smart Reading Сергей Оробий заглянул в душу Льва Толстого, ужаснулся, а потом пришел к выводу, что у нынешних блогеров куда больше общего с классиком, чем кажется.
Послушать пост:
175 лет назад, 17 марта 1847 года, студент Лев Толстой, которого вот-вот выгонят из Казанского университета, начал вести дневник и уже не смог остановиться. Будущий всемирно известный писатель начал с составления строгого распорядка дня и самоупреков во вранье, но быстро перешел к куда более масштабным вопросам — тайне человеческого «я» («Кто, что я?!, «Да, я — тело — это такой отвратительный нужник!»), а потом и поиску выхода за его пределы: «Нынче много спал и, проснувшись, почувствовал совершенно новое освобождение от личности: так удивительно хорошо! Только бы совсем освободиться». И наконец: «Бессмертно только то, что не я». На поиски себя вне себя уйдут миллиарды слов и вся оставшаяся жизнь.
В XXI веке ученые придут к выводу: всё это — попытки Толстого создать повествование, которое отражало бы сам процесс жизни, ее поток, способ превратить хотя бы один день в книгу, «чтобы сам бы легко читал себя и другие могли читать меня, как и я сам». Это и была его главная задача, а базовая программа — всякие там «Война и мир» и «Анна Каренина» — выполнялись походя. Мы знаем Толстого-романиста, но вообще-то он постоянно чувствовал, как тесны ему рамки вымысла — настолько, что впору вообще бросить литературу, что классик неоднократно и делал (1859, 1869–1870, 1874–1875). Сочинив 90 томов, Толстой в итоге ломает матрицу, объявляет бунт против всех и в 1910 году бежит из дома — от себя, в никуда, в бессмертие.
Личный проект Толстого сейчас кажется и грандиозным, и странным, а между тем два миллиарда человек по всему миру ежедневно делают то же самое. И делают на глазах у всех, в «Фейсбуке». Впрочем, новая искренность проникла и в литературу, где получила название «автофикшн». Главный его представитель — норвежец Карл Уве Кнаусгор, написавший шеститомную автобиографию с провокативным названием «Моя борьба». Провокативно оно не только потому, что повторяет название печально известной книги Гитлера, но и потому, что не повествует решительно ни о чем необычном. Просто поток впечатлений и воспоминаний с тщательно выписанными, но ни к чему не отсылающими деталями: приготовил завтрак, отвел детей в детский сад, поругался с женой, помирился с женой, вымыл полы, привел детей из детского сада… Одних читателей такая вопиющая повседневность, неотличимая от их собственного быта, возмущает, других — очаровывает, но читают и те и другие.
Мы живем в эпоху неотфильтрованного опыта, который может быть донесен от автора до читателя напрямую. Чужая жизнь интересна ровно настолько, насколько помогает нам самим хорошо прожить собственную. В XIX веке эмоциональный опыт черпали из «Анны Карениной», в XXI-м — из соцсетей.
Задавать себе толстовские вопросы вроде «Что я чувствую прямо сейчас?» в самом деле очень важно. Однако самокопание обещает клад только в том случае, если в руках правильная лопата. Подходящим ментальным инструментом могут стать шесть правил Михаила Лабковского или пять ключевых шагов по управлению эмоциями от Марка Брэкетта, семь навыков высокоэффективных людей от Стивена Кови или семь инсайтов его сына Дэвида, алгоритм воплощения любой мечты силой подсознания от Джо Диспензы или искусство мыслить масштабно от Дэвида Шварца. А для подростков Smart Reading выпустил целую книгу — гид по эмоциональному интеллекту в инфографике!
Словом, 175 лет спустя мы знаем, что делать.