Чтение 2.0. Детективы, плацебо и кошачий паштет
Книжный эксперт Smart Reading Сергей Оробий задался простым вопросом: почему нам интересно читать? И нашел на него пугающий ответ.
Послушать пост:
«Вся моя жизнь состояла из катастроф, большая часть которых так никогда и не произошла» — эти слова приписывают всем знаменитым острословам от Монтеня до Марка Твена. Правда в том, что мы не можем не ждать: ни покупая лотерейный билет, ни идя на собеседование, ни предвкушая вкусный ужин.
В зазоре между ожиданиями и реальностью помещается вся наша жизнь — компромисс между желаемым и случившимся. Чтобы игнорировать его, надо быть Буддой, чтобы извлечь из этого удовольствие — Агатой Кристи. Писатели ведь только и делают, что дирижируют нашими ожиданиями: с кем героиня останется в финале, что произойдет в следующей главе, кто окажется убийцей. Читатель же «обманываться рад». Именно поэтому мы ненавидим спойлеры.
«Почему бы моему детективу не стать бельгийцем?» — подумала я. Среди беженцев можно было встретить кого угодно. Как насчет бывшего полицейского офицера? В отставке. Не слишком молодого. Какую же я ошибку совершила тогда! В результате моему сыщику теперь перевалило за сто лет.
Агата Кристи
Филолог Михаил Эпштейн вывел формулу интересного: чем менее описываемые события вероятны и чем более достоверно описаны, тем интереснее. Мы готовы смириться с появлением на страницах сколь угодно невероятной Годзиллы, но все, что случится после ее появления, должно быть строго увязано между собой!
Не преувеличиваю ли я роль ожиданий? Да я лишь наметил тему! Самые важные (и весьма пугающие) подробности впереди. Вот что пишет научный журналист Эрик Ванс, досконально изучивший этот вопрос:
«Мозг непрерывно делает прогнозы, „рассказывает“ нам тысячи историй, и мы выбираем, в какие из них верить. „Я знаю, что нравлюсь ей. / Нет, он меня ненавидит“, „Сок действительно вкусный, поэтому его все хвалят“, „Дешевый кофе пить невозможно“... Все эти истории продиктованы внушением и зависят от его капризов.
И этим отлично пользуются специалисты по продажам. Если в описании дорогого вина упоминается малиновый привкус с легкими нотками миндаля, его вкус будет лучше, чем у точно такого же напитка в простой бутылке. Заметьте, я не сказал „кажется лучше“ или „мы думаем, что лучше“. Психологи утверждают, что по всем существенным показателям он действительно лучше. Это не значит, что внушаемые люди едят кошачий корм, думая, что это паштет. Это значит, что они едят кошачий корм и он становится паштетом».
Силу внушения еще предстоит оценить врачам. Феномен плацебо оказался куда более мощным, чем думали раньше. Доля пациентов, на которых действуют таблетки из мела, достигает 80%. На пациентов с депрессией желтые таблетки плацебо оказывают более сильный эффект, чем синие. А фальшивые уколы действуют лучше фальшивых таблеток.
И это мы еще не затронули тему фальшивых воспоминаний! Психологи любят эксперименты вроде такого: показать испытуемым их детскую фотографию, отретушированную так, будто они летали на воздушном шаре, и слушать, как те вдруг начинают детально описывать прекрасно запомнившийся им полет. Сколь многие из нас настолько легковерны? Один человек из трех — не так уж мало.
К счастью, самовнушение работает не только в минус, но и в плюс. Договорившись со своим подсознанием, можно изменить жизнь кардинально и к лучшему. Джо Диспенза, например, утверждает, что по его методике перепрограммировать мышление можно всего за четыре недели — об этом его «Сила подсознания». А молекулярный биолог Брюс Липтон в книге «Биология веры» доказывает: наши мысли меняют наши тела на самом глубинном, клеточном уровне. Как сказал бы мой кот, каждый сам выбирает, каков на вкус его паштет.